Сегодня в Ленинградском районном суде зарегистрирован рекорд. Слушание по назначенному на 9.30 судьёй Людмилой Килиенко делу началось только в 10.15. Потому что на месте не оказалось ни секретаря, ни помощника судьи, а без них, как без сантехника, может из-за перекрытого водопровода воды прекратиться жизнедеятельность целого дома – храма Фемиды в том числе.

Нет, не английский у нас суд. Никто за столь продолжительную паузу не извинился. Собственно, и извиняться было не перед кем. В зале никого не оказалось, если не считать праздного журналиста.

– Стороны в судебное заседание не явились, – бесцветным тоном произнесла Людмила Георгиевна.

Да и как они могли явиться, если иск предъявлен усопшему ещё 23 ноября прошлого года Александру Горбенко.

– По иску Трофимович к Горбенко вы никто? – поинтересовалась судья у представителя прессы.

– Получается, никто. Какой может быть представитель у преставившегося?

– Может быть, вы представитель Трофимович Тамары?..

Тамара Трофимович приходилась усопшему какой-то дальней родственницей. Она была прекрасно осведомлена об обстоятельствах, при которых Александр Леонидович, сын первого избранного калининградского губернатора, вступал в права наследования после смерти отца, а затем и матери. Тамара Николаевна в суде, где Горбенко оспаривал договор пожизненного содержания и завещание своей матери Раисы Горбенко на имя небезызвестной в узких кругах Инны Кобец, выступала в качестве свидетеля. Этакая говорливая молодящаяся особа семидесяти с хвостиком запомнилась всем. Сыпала семейными подробностями, острила, украшала свою речь образными выражениями и такими откровениями, от которых Кобец впадала в полуобморочное состояние. Александра, сына своей якобы двоюродной сестры Раисы Горбенко, она непременно называла Сашулей. И вот тебе на, Тамара Николаевна усомнилась в том, что он, «племянничек», был при жизни достойным наследником. А вот умер – и его теперь можно безнаказанно порочить.

Из искового заявления, составленного услужливым адвокатом Сергеем Мясоедовым, следует, что покойный был и хроническим алкоголиком, и безработным, и больным. Обижал мать, «мог даже поднять на неё руку». Текст почти художественного свойства – шесть страниц убористого шрифта – изобилует не фактами и сведениями, а предположениями и откровенными фантазиями.

Чувствуется, Мясоедов был в творческом ударе. Зачем он инспирировал иск, склонив Трофимович на неблаговидный поступок по отношению к родственнику, к тому же отошедшему в мир иной? Ответ можно найти не между строк, а в самих строках: «Горбенко Леонид долгое время работал начальником рыбного порта, избирался губернатором области и за свою жизнь сумел скопить немалое состояние».

У Мясоедова, который был представителем у покойного в процессе против Кобец, редкостное влечение к деньгам. Когда Александр Леонидович с ним рассчитался, заплатив за участие в суде 550 тысяч рублей, Мясоедову этого показалось мало. И чтобы заставить Горбенко отдать ещё 2,5 млн он, воспользовавшись тем, что договор об оказании юридических услуг был только у него, подделал документ, как считал Александр, заменив первую страницу двумя новыми, где указал нужную ему сумму. Александр такой наглостью был возмущён, и не исключено, что проделка адвоката ускорила его кончину. Сейчас Мясоедовым должна заниматься полиция. По заявлению Татьяны Горбенко, супруги покойного, которую любитель крупных сумм преследует, вымогая миллионы, сопровождая свои требования угрозами жизни и здоровью.

Богатство (в основном мнимое, поскольку, пока Александр судился, самые дорогостоящие вещи из отцовского дома – антиквариат, золотые украшения, янтарные изделия, коллекция монет, материнские шубы, картины – исчезли) не даёт покоя многим прохиндеям. Видимо, охотников поживиться будет ещё немало.