Дмитрий ГЛУХОВСКИЙ, автор нескольких антиутопий, полюбившихся россиянам, дал интересное интервью «Новой газете». Публикуем фрагменты. Полностью материал можно прочитать на сайте «Новой».
«Люди любят Апокалипсис, тут уж ничего не поделаешь»
Автор антиутопий «Метро» и «Пост» Дмитрий Глуховский — о том, что впервые за долгое время по-настоящему волнует всех
Ольга ТИМОФЕЕВА, редактор отдела культуры
— Как отразится пандемия на рейтинге нашего президента? У Бориса Джонсона он вырос, несмотря на неправильную стратегию в начале эпидемии. Острые ситуации возрождают надежды на власть?
— Пока Путин своими действиями вызывает раздражение. Человек, который собрался править нами вечно, реагирует на тяжелейший кризис, который коснется буквально каждого в нашей стране, с запозданием и нежеланием; там, где другие лидеры обещают народу поддержку, наш пользуется этим как предлогом, чтобы сделать ярмо потяжелей, увеличив налоги; и чтобы протестировать технологии слежки. Накопленные на чёрный день средства в резервных фондах (а это, между прочим, народные деньги) Путин воспринимает как свою личную копилку и разбивать её не собирается. В то время как Трамп тратит триллионы на поддержку граждан и бизнеса, у нас начинают охоту на только-только поверивших в будущее банковских вкладчиков.
Для лечения от чумы нам пропишут плётки; спасибо, что не свинца.
Что касается Бориса Джонсона — в тяжелое время людям свойственно сплачиваться вокруг вождя, вокруг знамени — это пещерное, это естественное. Но вождь должен вести, вождь должен бороться, брать на себя ответственность. Жертвовать собой ради людей, а не людьми ради себя. Пока что максимальная степень проявленного героизма — выход в скафандре в больницу. Держим руку на пульсе…
…Человечество развивается благодаря кризисам, и нынешний, на самом деле, далеко не так страшен. Экономический ландшафт может несколько измениться, но кипучая и деятельная человеческая природа останется неизменной — и заполнит собой все вновь образовавшиеся ниши.
Меня волнует только то, что, репетируя Апокалипсис, в России заодно репетируют и цифровую диктатуру.
Эти выходы в свет и походы до нужника по QR-коду, эти телефонные приложения социального мониторинга от мэрии, которые разве что анально тебя не досматривают, эта интеграция камер наблюдения с машинным обучением и с обучением у старших китайских товарищей… Опять же: вирус в разных странах и обществах выявляет разное, как лакмусовая бумажка. У нас свой диагноз — социально безответственный авторитаризм. На запущенной стадии.
В Соединенных Штатах очень сильна низовая самоорганизация, люди состоят во множестве союзов, благотворительных обществ; государство там очень мало занималось социальной политикой, даже обязательного медицинского страхования до Обамы не было, и люди привыкли заботиться о себе сами. Но это американский индивидуализм, независимость — и отсутствие государства в жизни общества привело к тому, что именно в Штатах коронавирус распространяется сегодня с самой большой скоростью, и
именно Штатам из всех стран «золотого миллиарда» придётся заплатить, кажется, самую страшную цену —
даже оптимистические прогнозы говорят о том, что число жертв пандемии там может превысить двести тысяч человек. В Китае в городах, пораженных вирусом, была введена военная дисциплина, государство полностью взяло на себя регламентирование человеческих контактов и вспышку удалось подавить — хотя некоторые подсчёты говорят о том, что реальное число жертв коронавируса в Китае может быть выше официальных данных в десять раз. Кроме того, в государстве со свободной прессой сам факт вспышки нового вируса невозможно было бы игнорировать и утаивать в течение месяца с лишним.
— Полагаете, что у нас строгие меры вызваны не только заботой о людях?
— В России ситуация своя: наше государство видит во всех попытках низовой самоорганизации угрозу себе. Спецслужбы пристально следят за любыми ростками гражданского общества и вытаптывают их при малейших подозрениях в наличии политических амбиций. Государство желает, как в Китае, управлять всеми контактами между людьми, контролировать их (и приложения «социального мониторинга» им в помощь), но при этом не желает брать на себя ответственность за людей. Социальные расходы постоянно урезаются: пенсионный возраст повышен, число поликлиник, больниц, врачебных ставок снижается. Подъём благотворительности, который Россия увидела в последние годы, — на самом деле просто ответ на то, что государство отказывается от своих обязательств. Как будто бы у нас всё ещё патерналистское государство,
но теперь это не Родина-мать, которая заботится о своих сыновьях — кормит и лечит их, а вечно отсутствующий отец,
который возникает в жизни детей, только когда ему что-нибудь от них нужно и у которого всегда наготове ремень.
— Карантинные меры, которые вводятся (или симулируются) у нас, — это реанимация советских мобилизационного и репрессивного аппаратов. Но очень во многом нынешний режим только имитирует старый, прикрывает крашеным фасадом структурную труху. Каркас, на котором он держится, — допустим, железный: спецслужбы. Но бюрократический бетон отсырел, крошится. А это бетон, он весит столько, сколько весит, — и может этого своего веса не выдержать.
Вот так: народу не верят, сами сколько продержатся, непонятно. Из-под кремлёвского ковра уже слышна разноголосица, и чей бульдожий трупик будет выброшен наружу, предсказать невозможно. В этой ситуации нам придётся полагаться на взаимопомощь. Потому что — надо это признать — мы им не очень-то интересны. Может быть, они там даже и потирали руки, радуясь такому счастливому разрешению многолетней канители с пенсионной реформой.
