Константин РОЖКОВ
– Мне кажется, вы себя ведёте вызывающе, – раздражённо проговорил Михаил Кудашкин, военный судья из Москвы, согласившийся председательствовать в политическом суде по делу БАРСа. – Я к вам обращаюсь, – продолжал заводиться Михаил Вячеславович, – что вы ведёте себя вызывающе!.. Значит, я вас удаляю из зала судебного заседания за нарушение порядка!
– Какой порядок конкретно я нарушил?
– Даже в том, что вы уже начинаете пререкаться. Не мешайте вести суд.
– Какой нормой права у вас этот порядок регулируется?
– Я не обязан объяснять! – высокомерно изрёк судья, и по лицу его было видно, что обряженный в чёрную рясу господин остался весьма доволен произведённым эффектом. – Пожалуйста, пристав, удалите.
Подобострастно подскочил пристав, протянув ко мне руки. Насчёт возможного рукоприкладства пришлось его предупредить.
Не хотелось вступать в дальнейший диалог, но судья уже спровоцировал что хотел, и, уходя из помещения, я бросил: «Произвол! Обнаглели!»
А ведь и в самом деле суд обнаглел. Осталось вести в процессуальный закон специальную статью «Судье дозволено всё. Если потребуется – пристрелить человека на месте».
– Я должен сказать, что мы на своей земле… – поддержал меня кто-то из зала.
Перед этим там же, в военном суде на ул. Артиллерийской, мне пришлось наблюдать чудовищную картину. Подсудимых Александра Оршулевича, Игоря Иванова, Александра Мамаева и Николая Сенцова привели на цепи. К куску увесистой длиной в несколько метров цепи каждого из четверых пристегнули наручниками. Их гнали словно рабов. Будто это не люди вовсе, а животные. Цепь звенела как кандалы. Средневековье возвращается! Палачи России совсем заигрались. Они уже не ведают никаких границ, лишь бы унизить народ. Спрашивается, какую опасность представляют эти люди? Никакой. Все больные, отсидевшие в одиночках по нескольку лет. Их вообще неоправданно держали в тюрьме все эти годы, затягивая следствие по сфабрикованному уголовному делу о перевороте и отторжении Калининградской области. Им приписывают фашизм, подготовку вооружённого захвата местного правительства и прочую ерунду. От уголовного дела веет тридцатыми года сталинского времени.
Когда я на арестованных направил свой телефон, меня со всех сторон окружили приставы и стали требовать, чтобы я не снимал клетку. Я резонно попросил назвать норму права, которая запрещает фотографировать вне рамок уголовного процесса. Они наперебой твердили, что снимать разрешает только председательствующий. Но его в зале не было, процесс не начинался. Придумали новую версию: якобы журналист может войти в зал только после того как предварительно что-то согласует с пресс-службой суда, и нужна-де аккредитация, а они, приставы, руководствуются инструкцией. Я опять потребовал сослаться на правовую норму. В ответ слышались нелепые доводы, мол, так принято. Во-первых, я уже разъяснял на сайте СК роль пресс–службы и смысл аккредитования. Во-вторых, никакие инструкции судебного департамента не имеют отношения к гражданам, которые не служат в суде.
Чтобы права присутствующих на политическом процессе всё же окончательно попрать, всех из зала выгнали в коридор. Когда после долгого ожидания дверь перед слушателями распахнулась, мы вдруг увидели, что за столом, осиянным двуглавым орлом, уже восседает судебная коллегия – все трое. Такого в судебной практике мне видывать ещё не приходилось. Дальше произошло то, о чём уже рассказано выше.
Кстати, по российской традиции заседание суда началось с получасовым опозданием. И, кроме того, Кудашкин забыл объявить об открытии судебного заседания (ст. 261 УПК РФ). Он просто спровоцировал перепалку со слушателями, видимо, не хватало душевного настроя, и он его таким образом получил.
В качестве концовки предлагаю парочку заметок из зала суда, найденных в ФБ.
Дело БАРС
Екатерина ТКАЧЕВА
Допрос свидетеля обвинения Геннадия Савинкова. Сам он донельзя худ, лицо мятое, одет в черную олимпийку с рисунком на животе. Не удивлюсь, если там есть изображение черепа. На ногах берцы. В коридоре перед заседанием он зачем–то дал активисту Анастасии Нехаевой ключи. Какие–то. И шмыгнул в кабинет, где уже сидел эшник Загоскин. Пришлось отдать ключи приставу. Посмеялись.
Говорит Савинков неконкретно, мямлит. Ничего нового. Прокурор спросила, что за форма была у членов организации. Савинков отвечает:
– Чёрная. Геральдика обсуждалась... Хотели что–то близкое к фашистской сделать.
– Это как? – интересуется прокурорша.
– Голову Адама изобразить хотели.
Голову Адама, есличё, можно видеть в любой церкви, там где люди ставят свечи за упокой, например. Там нарисован Иисус распятый, а внизу – ГА, голова Адама.
Ещё один перл:
– Если не получится взять Кремль, то хотя бы отсоединить Калининградскую область. Для начала её отжать, – говорит Савинков.
– Каким образом?
– Насильственно. Заручившись поддержкой Запада.
– Кто должен был возглавить КО?
– Оршулевич.
– В качестве кого?
– В качестве монарха.
Вообще у Савинкова любимое слово – «насильственно».
– Вы утверждаете, что у БАРСа был лозунг «Бей жидов – спасай Россию». А как барсовцы собирались бить жидов? – спрашивает прокурор.
– На всех направлениях, – отвечает Савинков. – Но скорее всего, насильственно.
Anastasia NEKHAEFF Ключи не он, а охранник мне дал. Я входила в здание и проходила осмотр за ним, даже поздоровалась – думала, что слушатель, а он оказался свидетелем от Загоскина.
ОПЯТЬ СУД НА БАРСОМ
Людмила ЗЕЛИНСКАЯ
Со стороны обвинения двое свидетелей. Оба из Балтийска. Там обвиняемый Сенцов был сослуживцем первого свидетеля Сторожева. Свидетель обвинял Сенцова в неуживчивости. Ругался с капитаном, ругал власть как верховную, так и областную, говорил, что воруют. Про оружие, про БАРС свидетель никогда не слышал от Сенцова. Про Оршулевича – тоже. Сенцов говорил, что власть надо менять. Говорил ли, каким образом менять? Нет! Не говорил. У него был нож.
Свидетель Рожков тоже оказался сослуживцем на судне обеспечения Балтфлота. Про Сенцова говорит: не пользовался авторитетом, проявлял недовольство властью, ценами, зарплатой. Беседовал со всем экипажем, спрашивая, все ли нравится, и почему сослуживцы молчат в ответ на несправедливость. Попивал. Увлекался историей, артефактами, добытыми в земле. Ездил за границу. Показывал фото. Надевал странную форму. Был перстень как будто со свастикой. Про БАРС и Оршулевича не упоминал. На судне Сенцов ни с кем не дружил. Про динамит тоже не говорил. Про его веру свидетель не может ничего сказать.
Суд благополучно завершил заседание в первом часу. Скольки, интересно, у них часовой рабочий день? Двух свидетелей опросили, свидетелей обвинения! – и отдыхать. Или переваривать сказанное. А из сказанного видно: Сенцов НЕ говорил о БАРСе сослуживцам, Сенцов НЕ говорил, каким образом власть надо менять, Сенцов НЕ был настолько общителен, чтобы показаться агитатором, рекрутирующим в свои ряды сторонников из сослуживцев. Сенцов увлекался артефактами и историей. Сенцов НЕ рассказывал про оружие и НЕ показывал его свидетелям. Исповедовал неведомые взгляды. И был недоволен властью. Всё! Так был ли Сенцов в БАРСе вообще?
СЛЕДУЮЩЕЕ ЗАСЕДАНИЕ В ПОНЕДЕЛЬНИК 27 ЯНВАРЯ В 11. Все, кто найдёт времечко, приходите!
