Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что,

не сделав ничего дурного, он попал под арест.

Ф. Кафка. Процесс

Судья Максим Кисель, открывая судебное заседание по заявлению Олега Водяницкого, продемонстрировал, что он хозяин своего слова. Слово, данное при рассмотрении ходатайства о ведении видеосъёмки редактором сайта Свободный Калининград, вчера, 17 апреля, судья забрал назад. Месяц назад Кисель не видел препятствий для съёмок, но через месяц раздумий он, не отменяя прежнего определения, просто запретил. Чем руководствовался носитель чёрной мантии? Он сказал: «Нецелесообразно!» И точка.

Не впервые нам приходится констатировать, что российский суд руководствуется не законом, а соображениями целесообразности. Впрочем, законы, настряпанные Кремлём, тоже исходят из целесообразности. Это не отлитые в бронзе, не впечатанные в камень незыблемые основы развитого цивилизованного общества. Цена им – до первой смены режима.

Тот же процесс, который всё же, несмотря на запрет видеосъёмки, состоялся, показал, что если российские законотворцы разрешат прокурорам и полицейским стрелять в граждан по первому подозрению – они этим правом (по закону!) непременно воспользуются. Выстрелы загремят на улицах, в подворотнях, в торговых и культурных центрах.

Что разбирал Кисель? Административные исковые заявления Вадима Хайруллина и Олега Водяницкого. Они требовали от суда отменить предостережения прокуратуры Калининграда и области от возможного правонарушения. Те самые, «законные» предостережения, вынесенные на основании российского закона, в котором наряду с правом прокурора выносить предостережение могло содержаться любое право на расправу.

Прокурор Михаил Львов, подполковник юстиции, однажды подслушал на митинге, как объявили выступающих – Хайруллина и Водяницкого. Ведущий представил их как участников российского движения «Открытая России» (в суде даже обозревался видеофрагмент того «опасного» митинга, где чётко слышалось слово «российское». Но Львову почудилось страшное. Ему представилось, что под словом «российское» могло подразумеваться «иностранная неправительственная организация», запрещённая Генпрокурором России.

И завертелось дело.

Трудно подсчитать, сколько и каких было проведено проверок, допросов, экспертиз, сколько должностных лиц задействовано, чтобы вытащить на свет божий возможных правонарушителей. Сколько бумаг исписано! Сколько было наград! Грамот! Званий! Вот она, опасная, трудная, неподъёмная работа блюдстителей законности российской!

Кисель вёл дело грамотно. По процессуальному закону. Каждый из участников процесса давал объяснения, принимал участие в обозрении материалов, высказывался в прениях свободно, сколько его душа пожелает. Всё происходившее можно описать кратко несколькими словами: «Моя твоя не понимает».

Стенограмма изумительна. Она достойна экранизации. За основу можно взять любое произведение Франца Кафки. Но лучше «Процесс».

Итог: Кисель отказал в удовлетворении жалоб и Хайруллину, и Водяницкому.