Прокурор Мяшин подделал постановление?
– Может ли сын генерала стать адмиралом?
– Не может. Потому что у адмирала есть свои сыновья.
АНЕКДОТ
Как уже рассказывалось, 29 января судья Алексей Полняков при участии в судебном процессе помощника прокурора Центрального района Артёма Графа (сына заслуженного юриста России прокурора Ленинградского района Владимира Графа) признал незаконным бездействие следственного отдела по заявлению о преступлении, поданного Александром Горбенко. Своё заявление – в двух экземплярах, – в котором излагались свидетельства и доводы о том, что против его семьи неким лицом готовится расправа, а родную мать с преступными целями уже куда-то спрятали, Горбенко подал в районный следственный отдел и лично прокурору района Константину Воронцову 6 ноября прошлого года.
Судом было установлено, что Воронцов поступившее заявление направил в райотдел полиции. То же сделал и замначальника районного СО И. Балакирев. К тому же в суде выяснилось, что за три месяца правоохранительные органы палец о палец не ударили. Единственный «подвиг» совершили полицейские. Их знаний, усердия и опыта хватило лишь на принятие постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Его изготовил Заур Гейдаров, если верить материалам проверки, 21 ноября 2013 года, а утвердил врио замначальника ОП №3 Калининграда А. Олексюк.
Что же удалось сделать, старшему оперу уголовного розыска Гейдарову? Только опросить заявителя. И всё! Заур Мирага оглы ничего не установил и ничего установить не стремился. Он всего лишь опросил заявителя.
Прокурор постановление Олексюка проморгал. Во время не проконтролировал. Даже зная о заявлении в суд, он не побеспокоился о репутации возглавляемого им органа, не отменил гейдаровско-олексюковское постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
В пятницу, 7 февраля, мы с Александром Горбенко решили выяснить, почему бездействует прокуратура. Нас встретил помпрокурора Граф. Нет, он не может позволить ознакомиться с материалами надзорного производства. Потому что заявитель не имеет на это права. Горбенко тут же, в коридоре, пишет заявление Воронцову: напоминает, что речь идёт о жизни и смерти и просит незамедлительно предоставить возможность. К делу подключается Эльмира Фейзуллаева, старпом прокурора. Она, по поручению начальника, откуда-то извлекает надзорку. Но в папочке, которую прокуратура завела ещё в марте 2011 года, только свидетельства бурной бумажной деятельности: полиция с завидным постоянством выносила отказные постановления, а прокуратура их так же регулярно отменяла. Эта игра в правоохранительную деятельность продолжается два года.
Последним было подшито заявление Горбенко от 6 ноября. Постановления об отмене отказного постановления полиции в надзорном производстве мы не нашли. И Граф рассказал нам красивую сказку:
– Осуществление нами надзора за процессуальной деятельностью органов дознания не подразумевает раскладывание постановлений по надзорным производствам этих граждан. Эти постановления будут вложены в надзорное производство в случае проведения проверки по конкретному обращению. То есть если вы в дальнейшем к нам обратитесь с заявлением или жалобой о том, что… вот вам придёт новое постановление, грубо говоря… давайте абстрактно говорить…
– От кого придёт?
– От полиции.
– Да никогда не придёт. Вы же знаете прекрасно, что полиция не извещает.
– Тогда у вас есть право прийти, ознакомиться с материалом, получить копию, грубо говоря… Вы приходите к нам, пишете заявление: «Я не согласен с этим постановлением…»
Когда нам надоело слушать словесный поток молодого Графа, мы его вежливо поблагодарили и переместились через два квартала в полицию, благо помпрокурора нам разъяснил наши права.
Первым на Нахимова, 21, нас встретил майор с красным носом, он деловито разговаривал по телефону и шуршал за окошечком бумагами. Мы ему явно помешали. Когда он снизошёл и начал рассуждать, используя в качестве аргумента слова «может быть», пришлось ему разъяснить, что мы в полицию пришли не затем, что выслушивать предположения. Мы пришли за конкретным отказным делом 8907/13.
– Пишите заявление.
Горбенко написал. Бумагу принял уже другой офицер, участковый, сидевший в вестибюле в качестве дежурного. Он записал в журнал. Выдал талон-уведомление, сказав: «Ждите». Стоило возразить, мол, в заявлении сказано «незамедлительно, речь идёт о жизни и смерти», как участкового прорвало на бурную речь. И тоже со словами «может быть», «если» и т.п.
По настоятельной просьбе дежурный по отделу позвонил в штаб. Пришла штабистка: «Мне некогда. У нас проверка, а копать надо архив». Снова терпеливо разъясняем: мы только что из прокуратуры, там сказали, что передали вам на днях. Ушла. Красноносому позвонили. Он сказал: «Звоните 302222 Кушниру». Алексей Кушнир, начальник уголовного розыска, велел подождать. Через 40 минут та же штабистка сообщила, что материал у Гейдарова. Поднимаемся на 3 этаж. Заур Мирага оглы был зол. Ему мы тоже явно помешали. Он сделал вид, что не понимает, что нам требуется. Выставил в коридор. Посидели с полчаса, решили наведаться к Кушниру. Он тоже долго не понимал, зачем его побеспокоили. В конце концов Юрий Сергеевич заявил: «Чё-то я вижу, у вас какой-то другой умысел!» Но потом, смягчив тон, велел ждать.
Ещё через час в коридор пришёл Гейдаров. Он завёл нас в кабинет и велел Алексею Максакову, своему коллеге, ознакомить ходоков с материалом, а сам исчез.
– Аккуратней! Не мять, не гнуть, не рвать, копий и аннотаций не составлять, – развязно проговорил опер. – Копии не снимаются. Вы имеете право только ознакомиться.
– И вы это готовы повторить в присутствии генерала Мартынова? – переспросил я упрямо.
Но материал уже перекочевал в руки другого оперуполномоченного, Максима Хаюкова.
Нас интересовала только одна бумажка, постановление заместителя районного прокурора Владимира Мяшина (сына бывшего прокурора области Станислава Мяшина). Та самая бумажка – постановление об отмене олексюковско-гейдаровского постановления, – на которую мы безуспешно пытались взглянуть у Графа. Оказывается, пока мы почти два часа околачивались в полиции, она чудесным образом появилась. Гладенькая. Свежая. Муха не сидела. Степлером пришпиленная прямо сверху. И дата подписания есть – 27 января. То есть за два дня до вынесения судьёй Полняковым постановления. Но тогда почему Граф её в суд не принёс? И входящий ОМ №3 имелся – 409 от 5 февраля.
Не получив копии, мы снова ринулись к Кушниру, но тот растворился в воздухе. Тогда решаем заглянуть к полковнику Олегу Лаврусенко, начальнику отдела.
– Кто вас сюда пустил? – недовольно поинтересовался полковник, но выслушал. Начал обзванивать Кушнира, Гейдарова, Максакова. Через 15 минут прилетел начальник уголовки и радостно сообщил, что мать Александра Горбенко нашли, она жива, здорова, но, как ему сказал по телефону Гейдаров, который в настоящий момент беседует с женщиной, не желает с сыном разговаривать.
Слава богу! Ровно через три месяца и один день Раиса Яковлевна нашлась. Эту весть радостный Кушнир пересказывал на все лады, нажимая на «неприязненные отношения к сыну».
Через пять минут мы с Александром Горбенко были на улице Пушкина. Дом, принадлежавший Раисе Яковлевне Горбенко, вдовы первого избранного губернатора, был мёртв.
«Где же они её нашли?», – несколько раз в недоумении спросил Александр Леонидович.
В воскресенье он позвонил Гейдарову, поинтересовался, где опер нашёл его матушку. Тот очень удивился: «Я её не видел…»
Их нравы
Во время ознакомления с надзорным производством в прокуратуре нам сначала не нашлось свободного места, чтобы как-то пристроить посетителей, Фейзуллаевой пришлось расчистить стулья, заваленные толстенными аккуратно подшитыми делами. Да, бумагам в прокуратуре уделяется особое внимание! Там же невольно довелось подслушать разговор одного сотрудника с каким-то абонентом: «Слушай, я вижу это дело дохлое. Висяк. Забери его у меня…»
В интересовавшем нас надзорном деле нашлись не только бумаги, относящиеся к Горбенко, но и те, которые, возможно, безуспешно разыскивают по сей день сотрудники соседних отделов. Кто не верит, пусть посмотрит фотокопии.
В полиции немного другая обстановка. Она поражена какой-то компьютерно-телевизионной эпидемией. Хаюков долбил по клавиатуре компьютера, старясь добиться успеха. Потом горестно воскликнул: «Патроны кончились!..»
Кушнира мы оторвали от просмотра мультиков по телеку. Из-за дверей других кабинетов тоже доносились звуки, явно не относящиеся к служебной деятельности. Даже полковник Лаврусенко смотрел телевизор. До открытия 22-й Зимней Олимпиады оставалось 20 минут.
За проведённые в прокуратуре и полиции 3 часа 20 минут мы с Александром Горбенко увидели и узнали много нового. Например, что полковник Лаврусенко украшает свой палец массивной печаткой, изготовленной, судя по всему, не из меди. А на запястье той же руки у него часы, которые стоят не меньше 5 тысяч «зелёных».
