С выборами по смешанному принципу Кремль получит три четверти одномандатников. Часть из них пройдет по спискам очередной партии власти (вряд ли ей будет «Единая Россия»), часть – как независимые. Но в 2003 году ЕР, взяв всего 120 мест по списку (из 225), получила 188 одномандатных округов (из 225). Формально единороссы заняли 103 одномандатных округа, но без особых размышлений к ним перешли 85 независимых депутатов. Оно и понятно: выборы по округу занятие не дешевое, побеждают люди с серьезными деньгами, и им не резон ссориться с налоговой инспекцией и прокуратурой. Тем более что политика Владимира Путина и Кремля при всех условностях отражает интересы в первую очередь жирных котов, так что и размышлять жирным котам не о чем. Конечно, теперь придется поискать миллиардеров, готовых ради красной корочки Госдумы отказаться от зарубежных счетов, но миллиардеры могут пойти не сами, а дать денег доверенным приспешникам. По указанным причинам

парламентская оппозиция вряд ли сможет завоевать сколь-либо существенное число одномандатных округов. В том же 2003 году кандидаты от КПРФ победили всего в 12 округах, а «Родины» — в восьми. Сейчас КПРФ и СР возьмут, очевидно, несколько больше, но именно несколько.

Неудача Евгении Чириковой в маленьких Химках и 5% Владимира Рыжкова в родном Барнауле показали, что непарламентская оппозиция в этом смысле кратно слабее парламентской. Можно назвать фамилии Гудкова, Навального и Ройзмана, но очевидно, что ни о какой победе над партией власти в целом по одномандатным округам говорить не приходится. Тем более что в прежние времена Гудков побеждал, опираясь на поддержку власти, а Навального, очевидно, осудят с целью исключить возможность его выдвижения куда бы то ни было.

Переходим к теме партийных списков. Сохранив запрет на блоки, Кремль может добиться успеха и здесь даже при двукратном падении результатов собственной партии. Вспомним, что в связи с применением 5%-ного барьера, в 1995 году в парламент по партийным спискам не прошли партии, в сумме набравшие более 45% голосов избирателей, в 1999 году за непрошедшие партии проголосовали 19% избирателей, а в 2003 году – почти 30%. Эти голоса были распределены между победителями, автоматически увеличившими свои фракции на треть, а то и вдвое.

Оставлять как «партию власти» на следующий цикл скомпрометированную «Единую Россию» было бы нелогично, а Владимир Путин – логичный человек. Выборы 99-го года показали, как из ничего, из куска глины была создана за пару месяцев новая «правящая партия», оттеснившая предвкушавший победу блок Лужкова — Шаймиева.

Чуть меньше старых избитых лиц сидякиных-яровых, чуть побольше государственных патриотов — и вместо привычной ЕР мы увидим нечто новое, с чем оппозиция встретиться явно не готова. Кургиняна, например.

Отдельное внимание обратим на Прохорова. В 2011 году Кремль пытался реализовать с ним сценарий, который не пошел тогда, но становится востребованным сегодня. Сценарий состоял в схватке между небезгрешной, но все же ответственной властью и партией крупного капиталиста, готового хоть завтра похоронить те немногие социальные гарантии, которые уцелели в последние 20 лет. Причем Прохоров реально готов похоронить все эти остатки бесплатного образования и пенсионные выплаты, потому что как частному бизнесмену они ему в тягость. И не надо никаких иллюзий про самостоятельность персонажа: бизнесмен такого уровня однозначно является партнером и подчиненным Кремля. Перевод Прохоровым всей прибыли ОНЭКСИМа на солнечный остров Кипр и обеспокоенность высших чиновников российской власти судьбой размещенных на этом острове российских активов являются дополнительной иллюстрацией как патриотизма, так и оппозиционности руководителя «Гражданской платформы».

Партия Прохорова, безусловно, рассчитывает на прохождение в состав Госдумы. Для придания ей некоего оппозиционного флера открываются двери и Ройзману, и Дмитрию Гудкову. А вот обычным людям эта «Гражданская платформа» представляет прямую угрозу хотя бы потому, что всегда крупный капитал выступал против демократических свобод. Ведь демократические свободы и честные выборы предполагают волю большинства в таком вопросе, как распределение национального богатства.

СР и КПРФ, сумевшие обеспечить существенный поворот влево в прошлую избирательную кампанию, испытывают очевидные сложности. У КПРФ их меньше, так как эта партия перестала бороться за власть, сохраняя, в том числе благодаря кремлевской пропаганде, репутацию оппозиционной. СР, голосуя по социальным вопросам так же протестно, как и КПРФ, по вопросам политическим часто демонстрирует гораздо большую оппозиционность. Но от СР больше ожиданий, во-первых, и она является конкурентом либералов на протестном поле, во-вторых, СР сильна региональными лидерами, которые и обеспечивают победы на выборах независимо от многолетних похорон партии федеральными СМИ. И дальше обеспечат.

Однако, обсуждение вопроса о прохождении СР в Думу несущественно. Существенно то, что ни СР, ни КПРФ сегодня не являются реальными противовесами партии власти, так как без соединения с улицей парламентские выступления остаются лишь в стенограммах.

Улица, кстати, — это не только митинги, это новые профсоюзы, это домкомы и квартальные комитеты, это ассоциации малого бизнеса и автовладельцев, то есть все живое. Пара хороших всероссийских кампаний с опорой на общественные инициативы позволила бы так реально врезать «Единой России», что та бы откатилась и пошла на законодательные уступки. Это реально, но этого не делается.

Оставив в стороне ЛДПР, перейдем к несистемной оппозиции. Отметив, что ПАРНАС смог выставить всего 700 человек в 100 000 избирательных комиссий, уточним, что кроме партии Касьянова — Немцова говорить больше вообще не о ком. Партия «Народный альянс» пока не зарегистрирована, но без своего харизматичного лидера даже в случае регистрации лишена стержня. Говорить о создании партии на базе КСО можно лишь умозрительно: он не имеет сетки в регионах, и собрались в нем слишком разновекторные силы. Наконец, полное пренебрежение вопросами ЖКХ, пенсий и зарплаты отделяет КСО от региональной повестки дня.

Конечно, к одним выборам жизнь в стране не сводится. Страна другая. Меняется общественное мнение. Падает роль подконтрольного ТВ, вместо которого источником информации становится свободный от цензуры интернет. В результате растут коммуникации между людьми. Полустихийные социальные кампании – против мигалок, убогих стандартов школьного образования или постановления правительства об «общедомовых нуждах» — объединяют тысячи людей и вынуждают власть отступать. Вспомним хотя бы успешные акции против платной рыбалки, организатором которых неожиданно для себя стал сайт «Рыбак рыбака». Но у социального, гражданского движения не меньше проблем, чем у партийной оппозиции. Оно разрозненно. Оно не наступательно, а оборонительно, действует в режиме контрудара. Оно даже не знает, откуда ожидать подвоха. И без соединения с политическим движением оно обречено на бесконечные контратаки без всяких признаков окончательной победы. Вместе с тем оно формирует сотни тысяч Граждан, Активистов, Свободных Людей. И поскольку оно успешно (Кремль опасается массового подъема и часто идет на уступки), оно может воодушевить. Вот только

из-за разрозненности и пренебрежения «политическими лидерами» (как парламентскими, так и нет) обо всех этих успехах знают лишь сами участники событий. В итоге политический протест и социальный протест развиваются отдельно на радость органам государственной власти и местного самоуправления.

Означает ли вышесказанное, что Кремль побеждает? Да. Но победа эта мифическая. Кремль стоит перед другими вызовами, на которые у него нет ответа, — экономическим тупиком, разрушенной системой управления и войной элит. Запрет на зарубежные счета уничтожил мотивацию и далее поддерживать Владимира Путина: ведь неудача в аппаратной борьбе теперь означает потерю всего нажитого непосильным трудом имущества. Олимпиада в Сочи рискует обернуться международным скандалом. Наконец, возрастающая усталость в обществе вынуждает истеблишмент размышлять о преемнике Путина: нынешний президент был нужен своему окружению, владеющему Россией, не просто как координатор, но и как моральный авторитет, снижающий уровень протеста в обществе.

Может ли все это закончиться распадом России на отдельные территории – Урал, Сибирь, Приморье, Камчатку, Кавказ, Калининград, Татарстан? Может. Для этого самим Кремлем сделано очень многое. Может это закончиться стихийными выступлениями наподобие болгарских или исландских? Может. И для этого Кремль тоже постарался. Особенно в сфере ЖКХ. Но прогнозировать столь далеко не представляется возможным.

Пока понятно одно: в кризисе все – Кремль, парламентская оппозиция и непарламентская оппозиция. Разложение политической системы очевидно и независимо от любых результатов выборов.