Хроника исчезновения одного посёлка

Екатерина ТКАЧЁВА

На обочине цивилизации

«Мы живём, под собою не чуя страны», – эта строка Осипа Мандельштама стала, наверное, пожизненным эпиграфом, который можно поставить под любым текстом, повествующим о современной жизни российской провинции.

Посёлок Сосновка Нестеровского района негласно разделён на две части – новую и старую. Новая ещё имеет хоть какое-то право на жизнь – в ней есть немецкая водокачка и работающая ферма. Правда, зарплату её работники не видели с декабря, но всё-таки. Жители же старой Сосновки который год существуют в режиме чрезвычайной ситуации – без воды, уличных фонарей, работы, транспортного сообщения, медицинской помощи.

В прошлом году закрыли ферму: из-за обильного снегопада рухнула крыша.

Не подумайте только, будто старая Сосновка подверглась стихийному бедствию. Нет, просто деревенька неуклонно исчезает с лица земли. Вместе с людьми – семнадцатью семьями, в которых растут 10 детей в возрасте от 3 месяцев до 15 лет. Они оказались в положении автономной подводной лодки. Об их жизни в посёлке, отрезанном от цивилизации, мало кто знает, и потому возможное исчезновение вряд ли кто заметит. И, кажется, руководство сельского поселения не сильно расстроится по этому поводу.

Белинский — направо, трубы — налево

Нет, жизнь в старой Сосновке пока продолжается – по центральной дороге резво бегают дети-дошкольники, по траве вразвалочку ходят гуси, с плетня звонко голосит петух, за забором квохчут куры. Но в глазах людей сквозит уныние, чувствуется, что их порядком измотала ежедневная битва.

– Двадцать первый век на дворе, а в домах водопровода нет, – сокрушается Надежда Джумагулова. – Позор на весь мир.

Надежда Степановна живёт в исчезающей Сосновке с 1998 года. Сюда она приехала из Казахстана, из города Каратау Джамбульской области. После того, как там закрылся горно-химический комбинат по добыче и переработке фосфоритов, «мёртвым» стал и сам Каратау.

– В те годы здесь и людей было побольше, и медпункт работал, и ферма. И даже врач в посёлок периодически приезжал, – говорит она. – Теперь стариков одних бросили, и никто на нас не смотрит. А ведь когда-то мы были нужны.

То, что воду приходится таскать из двух старых немецких колодцев, не самое страшное. Главная интрига в другом: эту воду пить нельзя. В первом колодце она мутная на вид и солёная на вкус, а во втором и цветом, и запахом напоминает железо. Если дать воде постоять, то через некоторое время можно будет увидеть осадок из ржавчины. А другой воды в Сосновке нет, приходится пить такую, испытывая на прочность почки.

Однажды, рассказывают сосновцы, лет пять назад, главе Илюшинского сельского поселения Владимиру Белинскому выделили водопроводные трубы. Селяне взаправду поверили, что в их дома 1904 года постройки проведут воду. Ага, как бы не так! Трубы оказались существами одушевленными и, полежав на месте, в один прекрасный момент ушли в неизвестном направлении. А жители старой Сосновки Нестеровского района так и остались с носом и двумя колодцами.

Тёмные времена

Года три назад в старой Сосновке настали тёмные времена – ни один фонарь на улице не горит. По вечерам бабушки, опасаясь местных и зашедших в гости любителей крепких напитков, нос боятся из дому высунуть. Ещё треснет кто-нибудь по голове.

Хлеб в магазин привозят три раза в неделю, но, как утверждают сосновцы, есть его практически невозможно: когда режешь, он рассыпается крошками. То же самое можно сказать и о прочих продуктах, привозимых в старую Сосновку из Нестерова – они все плохого качества. Кстати, по посёлку ходят слухи, будто их единственный магазин за нерентабельностью хотят закрыть.

Ладно, едем дальше. Так, а на чём? В том-то и дело, что не на чем. От старой Сосновки до Илюшина около 4 километров, оттуда уже ходит автобус. Правда, расписания особо не придерживается – идёт утром и днём, как-то так.

Больница с поликлиникой – в Нестерове, а до него все 14 километров. Так что если случится кому прихворнуть, путь до врача придётся проделать неблизкий. Можно ненароком и помереть в дороге. Конечно, можно сгонять в Нестеров и на такси – за 150 рублей в один конец, но вот у бабушек, например, пенсии всего по 6 тысяч, они себе такую роскошь позволить не могут. И пешком уже не так шибко ходят. Если вызвать «скорую», то из Нестерова она может прибыть часа через два. А может и вовсе не приехать – диспетчер, услышав, что карета требуется в старой Сосновке, отвечает так: добирайтесь сами. Потому что зимой, например, дорога не убирается, и никакая машина в отрезанную часть посёлка заехать не может.

Помоги себе сам

А вот – представитель молодежи вымирающего посёлка, Виктория Ланге, в старой Сосновке живет 8 лет. По профессии она монтажник радиоэлектронной аппаратуры, на работу каждый день ездит в Гусев, а это 50 км туда и 50 обратно. Работы по её профилю в округе нет, даже в Нестерове. По улице бегает её сын Даниил, детсадовец. Детский сад закрыт на ремонт с 16 июля – прохудилась крыша, и всё, что внутри: 53 года здание без ремонта.

С детским садом история очень занимательная. Он находится в посёлке Илюшино, стало быть, в 4 километрах от старой Сосновки. В былые времена детей в садик отвозил школьный автобус, но в школу пришла новая директор и эту практику прекратила. Объяснила тем, что за провоз детсадовских детей на школьном автобусе водителя строго наказывают штрафом, а могут и вовсе прав лишить.

– Мы поехали в ГИБДД, к начальнику, – вспоминает Виктория, – он нам сказал: «Мне всё равно, главное, чтобы ребёнок был пристёгнут, как положено».

Потом родители дошкольников снова пришли к директору школы, но она стояла на своём – не будут дети добираться до садика на школьном автобусе – и всё тут.

– Летом мы возим детей на велосипедах, – говорит Виктория, – а уж зимой – как придётся. Утром торфяник едет, мы с ним, а назад – своим ходом, на санках.

Заведующая Илюшинским детским садом Татьяна Кравченко так же неумолима и категорична:

– Вопрос с подвозом детей в садик не решится. Никогда! – уверена она.

Казалось бы, 4 километра – это же не 100, неужели трудно пойти навстречу людям и помочь им хотя бы решением одной проблемы? Здесь нужна лишь личная воля главы сельского поселения. Возможно, он её проявляет, но только не во благо жителям. Поговаривают, будто эта неуступчивость – месть депутатов и чиновников сельского поселения жителям старой Сосновки за то, что не поддерживают на выборах «правильных» кандидатов. А они не поддерживают потому, что те бросили селян на произвол судьбы.

Также из уст государевых слуг в адрес таких вот мучеников села можно услышать обвинения в потребительской позиции. Мол, почему кто-то должен проводить им электричество, копать новый колодец, помогать подвозить детей в сад? А собрались-ка – и всё сделали сами. Да, возможен и такой вариант – предположим, жители «сосновок» всё делают за свои деньги, не прибегая к помощи государства. Вопрос: зачем нам государство, которого нет? Зачем нужен глава сельского поселения и депутаты, если они палец о палец не ударяют ради процветания вверенного им района? За что они получают свои зарплаты? И если мы живём в стране, в который главный принцип звучит как «помоги себе сам», то класс людей должен быть упразднён.