9

Некто Р. (фамилию называть не могу, т. к. со стороны данного гражданина в мой адрес сыпятся угрозы), не имевший никакого отношения к оппозиции, страстно мечтал приобрести автомобиль. Нет, раньше он больше всего на свете мечтал о каком-нибудь подвале или каземате, но после того, как нашёл надежный приют в темнице полиции общественной безопасности, целиком сосредоточил свои мечты на автомобиле.

Почему ему так нравился этот вид транспортного средства? Во-первых, и это главное, автомобиль — это почти что тот же погреб, особенно если стекла тонированные. Там можно и компоты всякие хранить, и соления. А если кондиционер включить на полную мощность, да ещё зимой — свежо и на подвал полиции общественной безопасности здорово похоже. Можно и на баяне поиграть, и о революции помечтать. А если на такой роскоши подкатить к полиции общественной безопасности да там начать фотографировать из окошка, то полковнику Ловрентьеву придётся тут же лететь за чебуреками. Или ойогосами. Думаю, почему — объяснять не надо.

Ну так вот. Мечты мечтами, но для покупки такой замечательной вещи нужны деньги. Ведь бесплатно машины у нас не то что оппозиционерам (тем более липовым), полковникам не дают. А денег не было. То есть не то чтобы совсем не было, не было на покупку автомобиля. Так-то денежка у лжеоппозиционера Р. (фамилия и адрес автору известны), слава Богу, водилась. Слава Богу, было где взять. То у полковника Ловрентьева займёт. То компенсацию получит. За противоправные действия той же полиции. То найдёт где-то случайно пару банок компота или солений и загонит втридорога. А порой ему продавцы из магазинов приплачивали, что бы он у входа на баяне не музицировал. И, главное, не пел.

А вот у полковника Козакова помимо служебного был и личный автомобиль (он его в лотерею выиграл). А зачем ему второй? Второй-то ему не нужен. Тем более, и бензин покупать не на что. Так и ездил на служебном, а личный в сарае пылился.

И вот шёл как-то полковник Козаков к своему другу полковнику Ловрентьеву, чтобы поиграть часок-другой в крестики-нолики (после службы). И вдруг услышал, уже на подходе к зданию полиции общественной безопасности, какофонические звуки, извлекаемые из баяна свежеизгнанным из темницы лжеоппозиционером Р. (в данном повествовании вынужден обозначить его буквой), и его гнусный голос, отнюдь не напоминающий щебетание прекрасных птиц. А надо сказать, полковник Козаков, несмотря на его мастерское владение художественным свистом и блестящую игру в крестики-нолики, так же, как и псевдоппозиционер Р., слухом, голосом и чувством ритма если и отличался, то далеко не в лучшую сторону. И потому не удивительно, что музыкальные способности и вокальные данные оборотня от оппозиции Р. (угрожающего мне физической расправой) нашли живой отклик в сердце полковника Козакова (чего никак не скажешь о птицах небесных, детях, собаках, кошках и продавцах в различных магазинах, палатках и павильонах).

Так вот. Пораженный, стало быть, исполнительскими способностями оппозиционера Р. (а уж какой из него оппозиционер — судите сами), полковник Козаков буквально разрыдался от переполнивших его чувств и подарил «оппозиционеру»-музыканту техпаспорт и ключи от своего автомобиля. И страховку (позже ему, правда, стало казаться, что он их выронил).

Само собой, не успел он протереть глаза от слёз, а гражданина, которого я, опасаясь мести, вынужден называть просто Р., уже и след простыл. Что называется, поминай как звали, ищи ветра в поле. Мошенник от оппозиции уже сидел в каком-то невиданной глубины подвале (он туда по ошибке в сумятице влетел, предварительно нечаянно сломав замок) и пересохшими губами жадно сосал компот из трёхлитровой банки (с собой, видать, принёс, в баяне).

Пришедший в себя полковник Козаков, немного поскорбел о пропавшем навсегда автомобиле (но недолго, у него же ещё служебный остался) и пошёл к своему другу полковнику Ловрентьеву рассказывать, как его «попутал бес» (и, конечно, играть в крестики нолики).

А оппозиционер-оборотень тем же вечером, крадясь как тать в нощи, увёл из сарая автомобиль, принадлежавший когда-то полковнику Козакову.

На следующий день он скрепя сердце распотрошил один из многих своих загашников и на извлеченные деньги так плотно затонировал стекла в машине, что разглядеть внутри него водителя стало совершенно невозможно — чисто асфальт.

С этого дня Р. (этот самый) стал рассекать по городу, не признавая никаких дорожных знаков и разделительных полос, гремя на весь город банками с компотами и солениями, наполняя улицы замогильным рёвом баяна (как он на нём играл, продолжая вести автомобиль, чёрт его знает) и совершенно наплевав на скоростной режим.

Сотрудники же ГИБДД, видя, что мчится автомобиль полковника Козакова, да ещё с таким инфернальным грохотом и лязганьем, отбегали от греха подальше в сторону и приседали за кустиком или прятались, используя естественный рельеф местности.

Вот так вот появился в городе самый злостный нарушитель правил дорожного движения, страшный и неуловимый.

К чему я это написал, точно не скажу. Но история, на мой взгляд, весьма и весьма поучительная.

Прошу компетентные органы расценивать данную публикацию как официальное заявление о преступлении — гражданин Р. угрожает мне физической расправой (задавить баяном), если я не прекращу писать о нём всякую правду.